Рядовые апокалипсиса - Страница 54

— Ага! — радостно и хищно ощерился Андрюха, получил, сучара!!! А ты куда собрался? Команды бежать не было!!!

Блин, а ловко у него все же получается эти ручки крутить. Вот уж правда, если чему в армии научили — до конца жизни не забудешь. Следующие тридцать секунд Солоха с невероятной скоростью крутил маховики наводки и посылал куда-то, отчаянно при этом матерясь, короткие очереди. Салон «бардака» окончательно затянула кисея дыма. И кто название-то это придумал — «бездымный порох»? Брехня!!! Одно радует, что стрелянные гильзы КПВТ наружу «выплевывает», а то нам тут совсем весело стало бы!

— Есть! — удовлетворенно выдохнул Солоха. — А нефиг по стенам лазить. Мы тебя, сволочь, и на стене достанем.

— Точно попал? — на всякий случай переспрашиваю я.

— Точнее некуда, как там в песне: «Куда руки, куда ноги»… «Владимиров» — это вам не шутки.

Охотно верю, но вот вылезать из столь безопасного и потому до невозможности уютного нутра бронемашины почему-то совершенно не хочется. Но — нужно. Собираю в кулак всю свою решимость и, мысленно перекрестившись, а вслух выматерившись, рву вверх ручку дверного запора.

То, что осталось от первой твари, вижу сразу. Этот бабуино-гамадрил, похоже, решил перекусить одним из тел, лежавших возле «Форда». За что и поплатился. Верхней половины туловища у него теперь нет, есть только омерзительно воняющее грязно-бурое пятно на почти пополам разорванном крупнокалиберными пулями борту микроавтобуса. Но меня вовсе не пятно интересует. Судя по всему когда-то это было человеком. По крайней мере то, что сейчас свисает с пояса твари, больше всего похоже на залитые кровью обрывки широких тренировочных штанов, которые так любят одевать на тренировки культуристы и прочие пауэрлифтеры.

— Твою мать! — зло сплевывает подошедший к трупу твари чуть ближе меня Буров.

— Ты чего?

— Сам погляди!

Андрей подталкивает носком берца в мою сторону лежащую чуть поодаль огромную мускулистую ручищу (или все таки лапу?), начисто отделенную от тела. На бледно-серой, тронутой трупными пятнами коже хорошо видна татуировка. Она здорово деформировалась и поблекла, словно участок кожи, на котором она была наколота внезапно растянулся, но все равно, узнать купол парашюта и два самолета по бокам от него — эмблему Воздушно десантных войск, не составляет труда. Значит, действительно, человек.

— Хреновой ты смертью умер, братишка, а после смерти так и совсем… — покачал головой Буров. — Вот только как же ты в такое превратился-то?

Хороший вопрос. И очень нехорошая тенденция. Чуть меньше суток назад — скачущий, будто акробат, дохлый доходяга-алкоголик, который без труда сшиб меня с ног и чуть не перегрыз глотку. Теперь — превратившийся после смерти в этакого монстра явно друживший со спортом бывший десантник… Что мы увидим завтра? Упыря, размером с мамонта? Ох, не хотелось бы…

— Что, командир, какие мысли? — выжидающе смотрит на меня Солоха.

— Вызываем «покемоны», собираем тут все исправное оружие и боеприпасы, заводим «бардак» и — на базу. Да, и вот это, — я киваю в сторону мертвой туши, — тоже берем с собой. Думаю, Гаркуше посмотреть будет нелишним. А то на слово могут и не поверить.

Интермедия вторая. Евгения Воробьева

— Господи, Женька, ну какая же ты все-таки дура, а!

Молодая красивая девушка в отчаянии ткнулась лбом в серую пластиковую столешницу и заплакала. В толстую, обитую дорогой кожей дверь офиса снаружи продолжали ломиться ожившие мертвецы. Как же хорошо, что работает она в фирме, изготавливающей и устанавливающей металлические двери. Вот и решили хозяева, что будущим покупателям нужно сразу показывать товар лицом и вместо стандартной офисной двери установили это чудище. Только благодаря которому она еще и жива. Вон, напротив, за обычной, пластиковой, да еще и со стеклом в половину размера, небольшая турфирма располагалась. Так их дверка даже пары ударов не пережила. Как недолго, но страшно кричали запершиеся там девчонки, Жене даже сейчас, трое суток спустя, вспоминать было страшно. А ведь она знало обеих, частенько вместе в перерыв в кафетерий на первом этаже перекусить бегали. А теперь они, окровавленные, с оскаленными зубами и безумными, стеклянными глазами, ломятся в ее дверь.

Мамочка моя, ну зачем ты вообще вышла на работу?! Ведь говорила ей пожилая и мудрая квартирная хозяйка тетя Люся, у которой Женька снимала комнату: «Сиди дома, дурочка, вон, что по телевизору говорят. Какие-то сумасшедшие на людей нападают. Не к добру это. Сиди дома, скажи — заболела. Весной люди часто простужаются». Но тон хозяина фирмы в мобильном был непреклонен: или выходи на подмену куда-то запропавшей и не отвечающей на вызовы сменщице, или ищи себе новую работу… Ага, легко сказать — ищи работу. А кому она тут нужна, простая девочка из «города невест» Иваново? Такое ощущение, что в столице на каждом углу ее, только-только получившую диплом по «дефицитной» специальности «Аудит и бухгалтерский учет», ждут с распростертыми объятьями. Нет, нужно было в свое время послушать маминого совета. Ведь та сразу говорила, что столько юристов и экономистов никому не нужно и работы ей не будет, а потому, не стоит ли подумать о чем-то более к жизни близком. Вон, на ткацкой фабрике всегда технологов не хватает. Но Женька тогда только возмущенно фыркнула в ответ и отправилась покорять Москву. И только там осознала, что мама, как всегда, оказалась права. Пока училась, всевозможные мелкие подработки, вообще не связанные с выбранной специальностью, воспринимала как неизбежное зло. Жить ведб тоже на что-то нужно. Но стоило закончить ВУЗ, как выяснилось, что бухгалтеров в Москве, на самом деле, куда больше, чем рабочих мест для них. Везде куда она не обращалась, куда приходила или звонила, первым делом интересовались трудовым стажем. А потом, либо унылым голосом тянули: «Мы принимаем на работу с минимальным опытом в пять лет», либо отделывались расплывчатым: «Если вы нам подойдете — мы с вами свяжемся». Но Женька уже достаточно долго жила в Москве, чтобы понять — это просто вежливая форма отказа. И только в одной конторе женщина-главбух с добрыми и усталыми глазами, полистав ее диплом и паспорт, честно сказала: